Спускаемся по крутой лестнице вниз и оказываемся в прошлом, где всё заставлено старыми вещами — они висят на стенах, стоят в шкафах, на стеллажах и столиках, лежат под ногами. И свет здесь приглушённый, и пахнет по-особенному: благородной плесенью! Кажется, что ты в трюме корабля, везущего сокровища.
Дмитрий Неверов показывает нам хранилище антиквариата. Это своего рода «чистилище» для вещей перед тем, как выставить их на продажу. Вновь поступившие предметы сортируют, очищают от пыли и грязи, если необходимо, то реставрируют: грунтуют, подкрашивают, лакируют…
Дмитрий, продолжатель семейного дела своих родителей, собирателей антиквариата, Олега Дмитриевича и Нины Борисовны. С детства Дима был вовлечён родителями в сказочную пещеру с сокровищами, откуда не может выбраться до сих пор, забыв заклинание. Видя блеск в его глазах, слушая его рассказы о той или иной вещи, понимаешь, что он счастливый человек, потому что нашёл призвание своей жизни.
На первый взгляд — в подвале хаос, но Дмитрий даже с закрытыми глазами знает, где что лежит. Он протягивает руку в сторону и выуживает из конца ХIХ века какую-нибудь вещицу (есть, конечно, и более почтенного возраста). Крутит на свету и комментирует. Многое из того, что храниться в подвале, связано с Казанью: когда-то украшало дома, было экспонатом частной коллекции, являлось фамильной гордостью и передавалось из поколения в поколение, служило хозяевам в быту, и т.д.
У одних вещей биография вполне ясная, у других — туманная, требующая прояснения с помощью знакомых коллекционеров, каталогов и справочной литературы. Антиквариат в руках сведущего человека расскажет много интересного: откуда родом, кто родители, каково предназначение, каким образом оказался в наших краях, у кого «проживал». Порой необычная биография предмета значительно увеличивает его ценность. Тогда какая-нибудь невзрачная солонка или бокал начинает прямо-таки светиться от гордости. Ведь их держал в руках сам князь N, а в этой чернильнице топил мух известный писатель R! Вещи не живут сами по себе. Они часть какого-то человека, его продолжение.
В таком окружении трудно не стать коллекционером. Что ни вещица, то просится в руки. «Забери, говорит». Приютишь такую красоту, а она, как попугайчик в клетке, заскучает в одиночестве. Идёшь и покупаешь ей «подружку». Наверное, так рождаются коллекции!
Похожий на радушного русского купчика, Дмитрий показывает мне редкую икону из своей коллекции — «Всех Скорбящих Радость» в серебряном окладе 1839 года. Богоматерь с младенцем парит в серебряном облачении. Её смуглый лик смотрит на нас из глубины. Из-под византийских одежд выглядывают остроносые восточные сапожки. Несмотря на тяжесть оклада (428 грамм) икона кажется лёгкой и возвышенной, как бы сотворённой из облака!
Дмитрий ставит на стол жестяные коробки из-под сладостей известных в Российской империи кондитерских фабрик Смоленцева, Шмелёва, Пирогова, Одинцова. Все они имели свои торговые дома в Казани, предлагая местным сладкоежкам монпансье, мармелад, шоколадные конфеты, печенье, халву, пастилу, и, конечно, чёрный байховый чай. Конкуренция была сурьёзная, поэтому товар широко рекламировался в казанских газетах, витрины поражали блеском, от них было трудно оторвать глаза. Колокольчики над дверями кондитерских магазинов звенели целый день. Ванильно-миндальный запах кружил головы и вытрясал кошельки.
После того, как коробки опустели, хозяйки приспосабливали их под разный шурум-бурум. Настолько они были празднично-нарядные, что рука не поднималась выбросить. Так они дошли до наших дней.
На стене роскошный шамаил, писанный по стеклу с использованием фольги для украшения. В картушах и на свитках изречения из Корана. По стилю напоминает османское барокко в живописи, — всё так дорого-богато. Явно этот шамаил висел на видном месте в богатом купеческом доме. Между делами и мыслями, как облапошить клиента и провести конкурента, купец поднимал голову к потолку и видел шамаил. Машинально повторял «Бисмиллу», заученную с детства, когда мама учила его быть добрым и честным, а затем, встрепенувшись, снова начинал щёлкать костяшками счётов, слюнявя пухлую кипу квитанций и ассигнаций.
С коллективного снимка в рамочке на нас смотрят из далёкого 1909 года служащие галантерейных магазинов Абрара Бахтеева. Все в тюбетейках. Сам хозяин расположился по центру, рядом с ним два мальчика-близнеца в фесках, возможно сыновья Бахтеева. Главный магазин с огромной вывеской над входом находился на первом этаже гостиницы «Булгар». В 1906 году работники Бахтеева из-за крайне жестокого обращения хозяина с подчинёнными устроили бунт. В чём это выражалось неизвестно. Вполне возможно, что дело доходило до рукоприкладства. Репортёры широко освещали это скандальное событие. Бахтеева ославили на всю Казань! Когда его пролётка проносилась по улицам Старотатарской слободы, то вслед неслись проклятия. Купец понёс большие убытки и сделал кое-какие оргвыводы. Пересмотрел своё отношение к подчинённым. Быть может даже извинился и выплатил премию. Айдате, жить дружно, сказал. Совместная фотосессия тому доказательство.
В стеклянном шкафу мерцают таинственным блеском камней и серебрятся сканью женские украшения. Где та татарочка-красавица, что их примеряла и ахала? Где тот жених, что сходил от неё с ума?.. Всех унесла стремительная река времён, о которой писал Державин. На берегу остались лишь серьги и чулпа — звенящие подвески из серебряных царских монет. А ещё фотографии, пожелтевшие, как опавшие листья в парке. Люди уходят, а вещи их окружавшие, остаются. Поначалу тоскуют, а потом находят новых хозяев.
Автор:Адель Хаиров
Статья опубликована в журнале «Казань» в ноябре 2024 года
