Войдя сюда, можно забыть, куда ты шёл, чем был озабочен. Здесь современность встречается с прошлым и пребывает в тихом восторге — от изящной красоты изделий и мерцающего золотистого света, пробегающего по ним.
Волны отшумевших столетий захлестнули комнаты антикварной лавки рядом с Богородицким монастырём, наполнив их ценными вещицами, некогда окружавшими казанцев. Все они помнят своих прежних хозяев: их вкусы, характеры и привычки. Некоторые хранят какую-нибудь семейную тайну. Но антикварные вещи молчат, разговорить их способен только знаток старины. Покрутит в руках, наведёт лупу на клеймо, сверится с каталогом и выложит много интересного.
Нина Неверова, хозяйка салона, именно такой знаток. Она рассказывает, стоя у прилавка, время от времени отвлекаясь на звонки и посетителей:
— Здесь вы можете увидеть как изделия, представляющие художественную ценность, так и предметы быта разных сословий. Они украшали особняки аристократии, купеческие и мещанские дома Казани. Для того чтобы предлагать ту или иную вещь, продавец должен о ней многое знать. Мы ищем информацию в специализированных каталогах, опрашиваем знакомых коллекционеров. Очень важны сведения, которые сообщают сам хозяин или его представитель. Если о фабрике, технологиях и даже мастере мы можем узнать сами, то историю, которой обрастают со временем старые вещи, знает только её владелец.
Нина Борисовна открывает витрину, где выставлены ювелирные украшения, и достаёт янтарные бусы. Те светятся тёплым светом и шуршат у неё на ладони солнечными камушками с берегов Балтийского моря:
— Человек, который принёс нам эти бусы, сказал, что это свадебный подарок. В начале 20-х годов в Поволжье шла Гражданская война, были разруха и жестокий голод, но жизнь берёт своё. Молодая пара решила пожениться. Жених, вместо того, чтобы купить буханку хлеба, тратит деньги на украшение для своей любимой. Наверное, она сияла от счастья!
Или вот, берёшь в руки эти чётки из финиковых косточек и представляешь татарскую эби в платочке, читающую намаз. Она за всех переживала, молилась. Хранила семейные предания и, перебирая эти чётки, поминала предков.
Нина Борисовна надевает на запястье серебряный браслетик с арабским именем в сердечке:
— Это парные браслеты, которые не только украшали, но ещё и скрепляли широкие рукава платья, чтобы те не налезали на пальцы. Одна из витрин у нас отведена под татарские украшения — чулпа, это звенящие подвески с серебряными монетами, вплетаемые в косы. Вообразите незамужнюю девушку, их раньше называли — туташ, которая в сопровождении отца или братьев, опустив глаза, проходит по Старо-Татарской слободе. Как писал известный учёный Карл Фукс: «…татарку всегда было можно раньше услышать, чем увидеть».
— Когда-то я увлекалась ножами, — неожиданно удивляет нас Нина Борисовна, переключив внимание на острорежущие экспонаты чисто мужской страсти. — Я в них хорошо разбираюсь. Если Тула славилась своими самоварами, то Златоуст — ножами. Посмотрите, какое совершенство форм! А потом моей страстью стали подстаканники. По форме они разнообразные — от ампира до модерна — от самых разных производителей. Много европейских, особенно польских, но мне были интересны наши, отечественные, выполненные в старинной технике скань (её также называют — филигрань). Раньше татары пили из пиалок, а русские — из стаканов в изящной оправе с ручкой для удобства и красоты.
Мы с мужем Олегом даже ездили в село Казаково Нижегородской области, знаменитое своими изделиями в этой сложнейшей технике, чтобы посмотреть, как создаётся тончайшее кружево! Лет семь назад производство было на грани закрытия. Всё меньше оставалось мастеров, кто хотел бы заниматься этим кропотливым трудом. В советские времена казаковская филигрань поддерживалась государством, а потом пришла рыночная экономика. Но сейчас наблюдается подъём. На выставках появились изделия молодых казаковских мастеров!
Жизнь не стоит на месте. Всё течёт, всё меняется. Что-то уходит, что-то получает второе дыхание и возрождается. Старые вещи в антикварном салоне настраивают на философский лад.
— Смотрю на фаянсового мопса, — размышляет вслух Нина Борисовна, — изготовленного в Германии в 1900 году, и поражаюсь тому, сколько событий ему пришлось пережить! Первая мировая, революция, Гражданская, Великая Отечественная. Российская империя разваливалась, Советский Союз — тоже, а на мопсе ни царапинки! Разве не удивительно?
Всё же бывают в жизни чудеса. Как-то показывали подводные съёмки с места крушения легендарного «Титаника». Там, на дне, среди обломков «былой роскоши» и кусков обшивки поверженного колосса, стоял целёхонький флакон духов. А рядом белел фарфоровый сугроб неразбитых тарелок из судового ресторана.
— С чего всё началось? — вспоминает Нина Неверова. — Сама я из Канаша. Со своим будущим мужем познакомилась на биофаке Казанского университета. Увлекались историческими книгами. Окончание вуза и вручение дипломов совпало с развалом Советского Союза. Научные работники никому не нужны. Что делать? Куда идти? Возможно, наука потеряла двух очень перспективных учёных, зато мы нашли друг друга!
Нам нравилось путешествовать по стране и привозить из разных мест какие‑то интересные вещицы. Когда их стало слишком много, и они заполнили квартиру, то захотелось поделиться этой красотой с другими.
До сих пор дома храним, как семейную реликвию, одну из первых своих покупок, привезённую с Урала. Это чугунное литьё — великолепная скульптурка мальчика-хоккеиста, которая была сделана на Кусинском заводе в советские времена. Вроде бы чугун, такой грубый материал, но уральским умельцам удалось подчинить его и создавать произведения искусства, не уступающие бронзовым и серебряным изделиям.
Каждый раз смотрю на этого мальчика и поражаюсь, как точно переданы выражение лица, пластика тела, видна даже вязка шерстяного свитера. Здесь столько деталей!
Мальчик напоминает мне о молодости, когда у нас ещё ничего не было: ни дома, ни сына, ни этого магазина. Всё это ожидало впереди!
Фото Гульнары Сагиевой и Юлии Калининой
Оригинал статьи на сайте журнала «Казань»
